«В балет я пришел совершенно бездарным. Но всего, что имею, добился упорным трудом», - Евгений Кучвар

В этом году оперный театр Днепропетровска шокирует зрителей новой постановкой, за которую многие боялись браться. Модерный балет «Иисус» удивляет зрителей своей масштабностью, красотой и энергетикой. Тяжело ли было сыграть главную роль, самого Сына Божьего, на сцене? Об этом мы узнали у Евгения Кучвара, одного из исполнителей роли Иисуса.

Клетчатый костюм, рубашка и сумка через плечо. Увидев его на улице, никто бы и не подумал, что он – профессиональный балетный танцор. На руке - плетеная фенечка. Он кладёт на стол свою шляпу и поднимает на нас глаза. Милое лицо, большие глаза, в которых отражен постоянный поток мыслей. Вскоре, мы сможем проверить эту догадку на деле. Начинается беседа, от которой мы полтора часа не можем оторваться, выжимая из него все соки, ведь человеком Женя оказался очень приветливым и открытым.

- Где больше понравилось работать – в Москве, Санкт-Петербурге или у нас, в Днепропетровске?

- Интересно везде. Везде разный уровень, разные балетные школы, свои нюансы. Москва и Питер, естественно, конкурируют между собой. Я учился больше по Московскому образцу. Но интересно везде, это – в первую очередь опыт и повышение мастерства. Что касается Днепропетровска, то я бы сказал, что классический балет здесь умирает. Мы «ударили» больше по модерну. Постановка «Иисус» - это уже больше модерновый стиль хореографии, т лично для меня это очень печально. Надеюсь, что-то измениться. В Москве, например, я работаю по классическому репертуару: «Лебединое озеро», «Спящая красавица», «Золушка» и другие. Тем не менее, мне приятно приезжать сюда и работать в модерновых постановках: «Дама с камелиями», «Княгиня Ольга» и другие. Новаторство – это тоже интересно, но очень печально, что в Днепропетровске им заполняют всё. Я считаю, что классика вечна.

- Обращаете ли Вы внимание на глаза зрителей во время того, как исполняете роль, или может -чувствуете их энергетику?

- Сцена для меня – абсолютно другой мир. Там я проживаю иную жизнь. Я не вижу людей в зале, кто и как смотрит на меня, но я чувствую отдачу, энергетику. Но зрителя я вижу только на поклоне, когда выхожу из образа, возвращаюсь в свою жизнь. Когда же я выхожу на сцену, то даже не вижу, сколько людей в зале.

- Переносите ли Вы свой образ в обыденную жизнь?

- Нет, всё это только на сцене. В жизни я есть я. Для того, чтобы войти в тот или иной образ нужна длительная и тщательная подготовка.

- Что Вам помогает войти в образ?

- Я стараюсь узнать о герое, которого буду играть, как можно больше. Не просто то, что нам дают прочитать, а сведения, которые выходят за рамки всего этого: как он рос, воспитывался… Всё – от рождения до смерти. Ведь выйти и изобразить 5 минут радости или горя – это простое копирование. Я же стараюсь прочувствовать своего героя, подумать «а как бы я прожил эту жизнь?»…

- Какой образ был для Вас самым тяжёлым?

- Иисус. Тогда я как раз приехал с гастролей, и постановщик балета сказал: «Как хорошо, что ты приехал, потому что у нас только один Иисус». Парню, которого поставили играть эту роль, было всего 21 год. В его жизни ещё не столько много партий, чтобы взяться за такую серьёзную роль. Меня тогда 3 дня "ломало", мне было страшно браться за такой серьёзный образ. Я – человек верующий и для меня это не просто – «а, подумаешь, сыграю Иисуса». Я сходил в церковь, исповедовался, поговорил с батюшкой, он дал добро, и только после этого я взялся за эту роль.

- Как Вы считаете, какими качествами должен обладать актёр, чтобы сыграть эту роль?

- Человек должен быть чистым, верующим. Понимать, что он делает, как в своё время понимал это Иисус.

- Как Вы считаете, что режиссёр хотел показать в этом спектакле?

- Насколько Вы знаете, музыка для спектакля была взята из фильма «Страсти Христовы» Мэла Гибсона, написал её Джон Дебни. Но Олег Викторович не хотел копировать фильм – последние часы жизни Христа. Он показал всё с момента прихода Иисуса в Иерусалим и до его смерти. Сверхзадачей изначально было показать Иисуса не только как Сына Божьего, но и как, например, хорошего политика. Но позже это запретили.

-  Накладывает ли эта роль отпечаток на Вашу жизнь?

- Да. Сыграв такую роль, начинаешь о многом задумываться в этой жизни – что делаешь правильно, что нет. Начинаешь думать о том, что раньше не приходило в голову.

- Что говорила мама о  сыгранной Вами роли? Другие зрители?

- Мама – мой главный критик. Она сказала, что я донёс этот образ до конца. Она поверила мне, что я Иисус. На премьерных показах спектакля бесплатно раздавали Новый Завет. И ко мне, уставшему после выступления, подбегают мужчина с сыном и просят расписаться. Я подумал, что это – програмка и автоматом расписался, а потом думаю: «Что я сделал? Это же Новый Завет!».

- Если не говорить об Иисусе, какая партия для Вас является самой любимой?

- Альфред, «Дама с камелиями». Это похоже на мою жизнь. Себя всегда легче сыграть, чем кого-либо.

- Как Вы относитесь к совмещению оперы и балета на нашей сцене?

- Это интересно. В Европе это давно уже практикуется, там артисты и поют, и танцуют на высоком уровне. А у нас только к этому приходят.

- А что Вы думаете о той балетной партии, которую исполняет хор? Она Вам нравится?

- Я воздержусь от ответа. На самом деле, это всё на том уровне, на котором должно было бы быть. Люди, которые пришли из консерватории и которых учили только стоять и петь, для них было нонсенсом, когда их заставили ещё и двигаться – хотя бы просто ходить, не говоря уже о том, что нужно танцевать, держать линию или диагональ. Было много криков, ведь для них это всё дико.

- Вы были на гастролях в Китае, Европе. Чем их публика отличается от нашей?

- Наша публика мне нравится. Она умеет смотреть такие вещи. В Китае людям нужен трюк, иначе становится неинтересно. Люди привыкли к цирку. В Германии очень хорошо нас восприняли, там мы показывали 5 балетов.

- Что для Вас фортуна? Защищаетесь ли как-то прежде, чем сыграть негативную роль?

- Негативную роль для меня легче сыграть, чем влиться в положительную. Я с таких ролей и начинал. После премьеры только долго приходишь в себя, 3 часа после выступления пытаешься вспомнить, кто ты и как тебя зовут. А вера у меня христианская, в фортуну не верю.

- Совершаете ли Вы какой-то ритуал перед спектаклем?

- Сон – 24 часа, за день до спектакля. Затем пришёл за 2 часа до спектакля, разогрел мышцы, помолился и на сцену.

- Считаете ли Вы сыгранную Вами роль Иисуса пределом?

- Нет, я не считаю эту роль пределом совершенства. Всё зависит от режиссера, за какие постановки он возьмётся. Каждая роль по-своему сложна.

- Что для Вас важнее: технический план или образ?

- Балет состоит из трёх пунктов и не менее: актёрское мастерство, технический момент (то, что должно «лежать в кармане») и дуэт.

- Бывали ли какие-то интриги в Вашей закулисной жизни?

- Да, хватало. Бывало, вещи пропадали и находились уже перед выходом на сцену. Подлых людей везде хватает.

- Что изменилось после запрета съёмки спектаклей?

- Когда было разрешено снимать, мы могли увидеть себя со стороны, доработать какие-то моменты. Сейчас это запрещено. Говорят, педагоги знают лучше, над чем нам работать. Хотя, в Санкт-Петербурге снимается каждый спектакль, и даже каждая репетиция. Там любой артист может взять диск и посмотреть на себя со стороны. И я считаю, что это – правильно.

- Во сколько лет балетного танцора можно считать пенсионером?

- Где-то лет 35. У нас стаж короткий – 20 лет.

- Изменились ли тенденции в балете за последние года?

- Да. Сейчас балет всё больше становится спортом. Раньше поднимать ногу на 90 градусов считалось нормой, сейчас – все должны быть растянуты по максимуму, нужно повыше прыгнуть, побольше «навращать».

- Вы когда-либо отказывались от роли?

- Нет, я берусь за любую роль и стараюсь довести её до идеала. Хотел отказаться от Иисуса, но потом нашёл в себе силы.

- Заняться балетом было Вашим личным решением?

- Моя мама была балериной и отдала меня в балетную школу. Фактически, у меня не было выбора. Я учился с девчонками, нас было только трое, ребят. После этой школы стала появляться здоровая конкуренция. А когда стали выпускать на сцену – появился ещё больший интерес. Когда-то я увидел танцора из Киева, настоящего мастера и подумал: «Я тоже так хочу!»

- А с какого возраста Вы на сцене?

- С 14-ти лет. Но первый раз я вышел на сцену в 4 года, это был драматический театр на Западной Украине. В нашем театре в 14 лет я уже станцевал весь репертуар кордебалета. В 16 лет мне дали первую ведущую роль – «Тысяча и одна ночь». Сложно было в 16 лет сыграть 30-ти летнего султана.

- Как Вы относитесь к модерновым постановкам?

- Это интересно. Но я всё равно люблю классику и считаю, что в Академическом театре должно быть 70% классики и 30% модерна.

- Ваши хобби, увлечения?

- Очень люблю играть в бильярд.

- Удобные ли шьются костюмы?

- Иногда, мне кажется, что в них лучше было бы выйти на подиум, чем танцевать. Я часть не согласен с костюмами и декорациями.

- Случались ли с Вами курьёзы на сцене?

- Партнёршу не ронял. Но с ребятами такое бывало.

- Вы волнуетесь перед выходом на сцену?

- Конечно. Без волнения никуда. За день до спектакля я начинаю очень сильно переживать о выступлении. Но когда начинается спектакль, музыка заиграла – что-то щёлкнуло в голове, и я успокоился и пошёл делать свою работу.

- В каких конкурсах участвовали? И какие места занимали?

- На Всеукраинском конкурсе в Киеве в номинации «Артист балета. Классический танец» я занял серебро. На таких конкурсах демонстрировать актёрское мастерство не нужно, это просто спорт. Был ещё на конкурсе Юрия Григоровича в Сочи. Это был мой первый конкурс, он был международным. Очень волновался, мы слетели тогда, к сожалению.

- Каким Вы видите нынешнее состояние Днепропетровского театра оперы и балета?

- Театр довели до того, что все, так же, как и я, поразъехались. Возвращаться не хочу, больше себя здесь не вижу.

- Верите ли Вы в удачу?

- Я пришёл в балет совершенно бездарным, много трудился, добился всего сам. Мне очень помог мой педагог – Вячеслав Константинович Волков. Но удача дала много, было очень мало травм. Но в принципе это всё – желание и трудолюбие. Но желание достичь уровня большого театра горит во мне до сих пор.

- В каком театре Вы себя видите?

- В Мариинском.